|
Архив/Черновик
№15 /Эгери
Челандзия /"СЛУЧАЙ
" .
|
||
| Анонс №16 | ||
| Критика | ||
| Литературная жизнь Саратова | ||
| Клуб любителей | ||
| Проекты | ||
| Ссылки | ||
| Пишите!! |
|
|
Левретка плохо спала ночью..Ей снились какие-то мутные мрачные сны, в забытьи ее не отпускало тянущее беспокойство, она ворочалась, а один раз даже проснулась от испуга, едва подхватив бешенно колотящееся сердце. Ей приснился большой и мрачный лес, такой, как на картинах Шишкина, только. если сойти с безмятежной пшеничной поляны и забраться в самую гущу, душную, темную и безбожную. Во сне за Левреткой кто-то неотступно следил в этом лесу, безобразный, отвратительный, чему-то ужасному ухмыляющийся он, время от времени, проскакивал между деревьями и тревога, сжимающая сердце тревога, какая бывает только во сне, гнала ее вперед. Иногда Левретка, поднимала голову и там, над плотно сцепившимися макушками этого дьявольского леса наблюдала странные отверстия. В них с немыслимой скоростью, как в воронку, засасывались облака и волны. Вода и воздух, брызги и пена, приправленные алым светом непонятного происхождения, они прекрасно гармонировали и с этим лесом, и с настойчивым преследованием. Потом Левретка сделала шаг, оступилась, сердце упало, на нее напало, набросилось.-.она закричала и проснулась. Утро уже заполнило квартиру через серые холщовые занавески. Левретка осмотрелась. Квадраты мебели, старый сундук открытый и набитый книгами посредине комнаты, какая-то одежда, какие-то исписанные бумаги... Постель была неприятно перевернута и казалась влажной на ощупь. Левретка выбралась из перекрученных простыней, свесила ноги и поболтала ими в воздухе. Голова стонала. Левретка много плакала накануне, потом еще пила коньяк, потом этот лес... С трудом она встала. Ближе всего стоял проигрыватель, сделав несколько оторожных шагов в его сторону, Левретка мучительно сморщилась. Жизнь давалась с трудом. Сил и фантазии к тому, чтобы искать и выбирать музыку у нее не было и она просто ткнула пальцем в кнопку. "Реквием" Моцарта постепенно вполз в комнату и заполнил все пространство. Вступил хор. Левретка вздрогнула и направилась к столу. Там все давно и безнадежно спуталось в бумажном бардаке, книги перемешались со старыми фотографиями и рассыпавшимися таблетками непонятного назначения, ящики не выдвигались и не вдвигались, на не выключенной лампе грелся недельный слой пыли, две клавиши печатной машинки запали. Пыль Левретка любила, а вот клавиши "С" и "М" попыталась пальцем подцепить и вытащить, но ничего не вышло, зато она отодрала прилипшую к столу пустую чашку из-под кофе, подняла с пола открытую на середине "Смерть в Венеции" Манна, пристроила ее поверх бумаг и заковыляла на кухню. Кухни не было. Только газовая плита, холодильник и раковина. Вообще-то Левреткина жизнь шла своим чередом и на днях должны были приехать плотники и еще какие-то мастера, им надлежало начать здесь все строить, класть, устанавливать, разводить всяческую грязь и портить трепетное Левреткино настроение. Она вздохнула и облокотилась на подоконник. На самом деле, все было замечательно. Нахлынувшая тоска не покушалась ни на жизнь, ни на душу, но тоске почему-то всегда удавалось найти место и развернуться заскорузлой пружиной, нещадно цепляя за все нежные выпуклости внутреннего устройства. Левретка открыла окно и долго смотрела вниз на асфальт. Ее с ума сводили иногда эти люди, по птичьи вышагивающие себе в положенных тротуарами направлениях. Они всегда ходили, как заведенные на ключ глупые игрушки. Левретке казалось, что когда они вот так, со своими озабоченными лицами перебираются через дорогу, или семенят вперед, в голове у них - ни мысли, ни мыслишки, ничегошеньки. Она проводила взглядом вертлявую даму в туфлях копытами и прикрыла окно. Однако, до конца его закрыть не удавалось. На подоконнике тоже лежало несколько книг и журналов, один томик запал за нижний край рамы и не давал окну закрыться. Левретка потянуа книгу на себя, дернула еще, накеонец, разорвав страницу, вытянула ее на свободу. Окно закрылось. Левретка прочитала стихотворение на раскрытой и надорванной странице, оставила все как есть, и наконец, побрела в ванную. Струя. Сначала холодная, потом теплая, потом клубы пара вокруг стеклянного шнура. Левретка сидела на краю ванны и пальцами перебирала струю постепенно нагревающейся воды. Наконец, потопталась на сброшенной пижаме и залезла под душ. Вот это уже было совсем другое дело. Потоки горячей воды изобретательно обтекали все тело, волосы налились водой и потяжелели, поволоклись вслед за струями по спине и груди, казалось, что вслед за ними устремились всякие мутные и дурные мысли. Их, правда, было не много и не такие уж они были и дурные. Вообще, Левретка была счастлива и у нее не было ни одного мало-мальски явного повода роптать и страдать. Где-то получалось лучше, где-то хуже, что-то было очень хорошо, что-то нет, но в этом разноцветном коктейле жизни не было ни одной дохлой мухи. Левретка любила метафоры и иносказания, "ни одной дохлой мухи" в данном случае означало тоолько то, что, говоря прсостыми словами - все было хорошо. Взбивая себе на голове пенные замки из шампуня и волос Левретка начала что-то напевать вкривь и вкось мимо музыки и про себя прикидывать, кому звонить, куда ехать, что сначала, что попозже, какое платье лучше, голубое или фиалковое, помыть машину рядом с домом или на набережной... Мыло, пена, пузыри... Тра-та-та... Хорошо!.. Левретка не сделала лишнего движения. Она щуря глаза от капавшей с головы воды, потянулась через край ванны и взяла небольшую дамскую бритву. Ни одной мысли, только неверный взмах руки и острый край не вполне чистого лезвия прочертил по мокрой шее длинную ровную полосу. И потекла кровь. И тут Левретка поняла, что умирает. Она, сквозь смертельный ужас, сковавший и поглотивший ее, очень точно поняла, что это конец, вот так, между душем и завтраком, вдруг, как споткнуться... Кровь нельзя было унять ничем, это не была рана или порез, это был исход. Крови открыли путь и ничто не могло помешать ее течению, ее пульсирующему току наружу. Левретка инстинктивно зажимала шею руками, уже лежа на дне ванны, уже в красном, красном и страшном со всех сторон. Она сходила с ума перед смертью, потому что еще могла думать, могла повторять, что это так глупо... так глупо.. так глупо... ...белое-пена, ванна, красное - страх, кровь и черное - постепенно стискивающее со всех сторон - постепенно и бесстрастно - черное - смерть... Ее нашли в тот же день. Никто не сомневался, что это было самоубийство. Початая бутылка конбяка, таблетки по столу, "Реквием" в проигрывателе, "Смерть в Венеции", надораванное стихотворение Цветаевой "Ты стол накрыл на шестерых..." на подоконнике, запавшие буквы "С" и "М" в печатной машинке, не удлинившиеся в "СМЕРТЬ", но к ней приведшие. Никто не знавл, что это случайность и что Левретка совсем не хотела умирать. Но, может быть, судьба, обставив эту нелепую историю такими явными знаками, и была права? Мы не знаем. Мы ведь никогда ничего не знаем. |